Кажется, у Катерины Шпиллер в ее искренней книге-исповеди «Мама, не читай» я впервые увидела этот термин — «социальная сирота». Помню, я тогда прям зависла над столь коротким, но передающим состояние определением — «социальная сирота». Человек, у которого есть родители, но при этом нет элементарных навыков выживания. Нет понимания себя. Нет понимания того, чего ты хочешь от жизни и как правильно себя необходимо вести.
«Социальная сирота», вечный скиталец. Человек, который иногда и в 40 лет не имеет четкой системы принципов и понимания, «что такое хорошо, а что такое плохо». Когда родители слишком сильно погружены в работу, себя, алкоголь или и вовсе друг в друга. В мир взрослых в результате такого союза выходит вот такая «социальная сирота» — ребенок уровня 5−6 лет в теле взрослого.
К чему я это все? Да как-то уже потом, после всей той дикой истории с тем нарцем, я вспомнила, как он мне торжественно рассказал однажды, что все его женщины всегда были старше него. Помню, я тогда его сравнила с мамонтенком, который все маму ищет. И хвостик нужный пытается найти. Знала б я, насколько уже тогда права оказалась.
Маму они ищут, но не за этим.
У каждого нарца в анамнезе его жизненной истории есть ТРАВМА ОТВЕРЖЕНИЯ. Например, рождения младших детей, отъезд мамы в другую страну и т. д. А потому страшный вывод пришел ко мне однажды.
Они маму не ищут — они ей мстят, всякий раз «усыновляясь» к женщине, рискнувшей вступить с ним в отношения, и оставляя после себя на память сожженные чувства и тонны боли. Травма отвержения, блестяще описанная Лиз Бурбо в книге «Пять травм, которые мешают нам быть собой».