Токсичные преподаватели
Какие они бывают и как это делают?

Это был номер 19. Никогда не забуду. Потому что те деньги, которые я заплатила за три занятия с этим педагогом, сопоставимы со среднемесячной зарплатой среднего банковского служащего. Дочь известного дипломата, правда в возрасте, она брала деньги не за обучение немецкому, а, прежде всего, за общение с ней, последней из могикан вымирающей советской интеллигенции.

На занятиях она себя не держала, нет, – она себя несла. По сравнению с большей частью педагогов, которых я встречала, она имела определенную методику и искренне пыталась НАУЧИТЬ. Но факт того, что педагогом она стала вынужденно, в силу определенных обстоятельств (она работала переводчиком в крупном ведомстве и недавно попала под сокращение), все же частенько давал о себе знать.

Она боялась потерять авторитет, пыталась сохранить последний источник к существованию, а потому, в случае, если в ее объяснениях было нечто, что не очень работало конкретно с моим типом мышления, она молниеносно начинала манипуляции-триангуляции, вводя третье незнакомое лицо: «А вот Машенька, которая сейчас начальник банка в Швейцарии, этот учебник любила!» Чувствуете, да? Машенька выучила язык и стала неведомым никому «начальником банка» в Швейцарии. Машенька – это, так сказать, мой моральный ориентир. Так что засунь, детка, подальше свои просьбы и амбиции. Раз Машенька так училась, и тебе придется. И знаете что странно? Никому ж в голову не придет проверить, выучила ли эта Машенька немецкий и существует ли она в реальности.

Вообще, такие преподаватели часто искусственно набивают себе цену, рассказывая сомнительные по содержанию истории, в которых благодаря их невероятным педагогическим способностям кто-то простой и заурядный «выбился в люди». А у меня вот сразу возникает мысль: «А ты меня научи так же, не рассказывай про достижения других, а просто научи, чтобы у меня тоже появились шансы стать начальником швейцарского банка (хотя я в банк под дулом пистолета не пойду)».

Тип номер три – это вообще песня. В моем случае то была моя самая первая преподавательница по немецкому. Всегда безукоризненно одетая, приходящая минимум за 2 часа до урока и выводящая на доске немецкие слова таким ровным красивым почерком, что ей впору было бы работать в сфере каллиграфии.

На занятиях она давала много различного материала, ее уроки были точны, словно механизм швейцарских часов. Но было одно «но»... За несколько раз, что я и некоторые мои друзья посещали ее интенсивные курсы, в группе (скажем сразу, взрослой публики) всегда оказывалась девушка, а иногда и не одна, которая во время занятия начинала в буквальном смысле плакать и выбегала из аудитории. Когда подобный инцидент случился в первый раз, я свела данную проблему просто к психологическим особенностям той конкретной девушки, но, когда инцидент стал повторяться в группах других уровней, я пыталась найти причины как такому странному поведению учеников, так и тому, почему эта преподавательница вела только кратковременные и интенсивные курсы.

А вот теперь внимание, дамы и господа! Давайте просто поймаем некоторый момент урока, и то, как преподаватель говорит. Обратите внимание, преподаватель объясняет что-то, повышая голос и почти срывается на визг. В его манере, голосе, словах, во всех его движениях сквозит только один посыл: «Ну как этого можно не знать?!» Вот действительно, ну как?! А давайте сделаем звук погромче и поймем, что ж можно такого элементарного не знать на начальном этапе изучения немецкого языка:

«Der Infinitiv mit "zu" kann im Satz verschiedene Funktionen erfüllen», – торжественно произносит преподаватель.

Напоминаю, немецкий вы учите третью неделю. Не говоря уже о том, что есть категория людей, которые, например, в принципе не помнят из школьного курса, что значит «инфинитив». А тут и терминологию лингвистическую знать надо (наша преподавательница постоянно использовала терминологию «транзитивный глагол») и переводить со скоростью синхрониста (это на третьей-то неделе). Здесь, конечно, много вопросов к модной коммуникативной методике, но об этом я чуть позже напишу. Это о другом. Здесь же срабатывает такое чувство вины хорошей советской девочки или мальчика «преподаватель всегда прав!», и раз он или она так отчаянно срывается, так отчаянно объясняет, а я не понимаю, значит, я какой-то глупый, ущербный, неусидчивый... – нужное подчеркнуть.

И вот на этом моменте многие люди бросают изучение не только иностранного языка, но и многих других предметов на годы и десятилетия. Только вот возникает закономерный вопрос: «А правда ли не понять немецкую грамматику на немецком языке на третьей неделе изучения является преступлением, или просто данному конкретному преподавателю выгодно, чтобы ученики чувствовали себя идиотами и перестали ходить на оплаченные интенсивные курсы, а он, в конце-концов, останется тет-а-тет с человеком, которому ничего объяснять не надо, потому что этот ученик уже итак все знает, а на курсы пришел просто провести время.

Уже когда я начала писать эту статью, мне вспомнился еще один интересный персонаж, не связанный с моим изучением немецкого, но от этого не становящийся менее токсичным – моя учительница по игре на фортепиано. Позволив себе следовать за традицией нашего славного Николая Васильевича Гоголя, показавшего эскалацию русского помещика от самого безобидного Манилова до вполне себе лишенного всего человеческого Плюшкина, я в своей статье отведу этому педагогу четвертое место, тем самым показывая, что она далеко не так безобидна, как кажется.

Вот теперь в меня точно полетят камни, поэтому милые преподаватели, узнавшие в описании себя, хочу повторить, что моя статья – это мои личные философские рассуждения и мой личный опыт.

А камнепад этот, который я уже не раз испытывала на себе и как осваивающий всё новые языки, и как преподаватель, связан с моим полным неприятием современных коммуникативных учебников. Для непосвященных — большинство учебников для изучения иностранных языков, представленных сейчас на рынке, — это учебники с так называемой «коммуникативной методикой», а именно: в учебнике вы не найдете ни слова по-русски, отработки грамматических конструкций там тоже, как правило, уделено немного внимания, зато в изобилии присутствуют диалоги, тексты и упражнения на аудирование. При этом, часто новые слова никак не выделяются, не отрабатываются.

В моем случае в истории с моим измученным немецким, все мои попытки заниматься по этим учебникам, с диалогами и красивыми картинками, терпели полное фиаско. Я либо часами пыталась переводить тексты с немыслимым количеством незнакомых слов, либо часами слушала аудиозаписи, пытаясь уловить и повторить хоть что-то. Мотивация при таком подходе падает довольно быстро, что естественно: человеку при растратах моральных и материальных ресурсов нужен результат. А моим результатом была утренняя головная боль от избыточного количества не перевариваемой информации.

Что показательно, в группы изучения немецкого языка по коммуникативным учебникам я ходила несколько раз, в надежде, что мне всё-таки, наконец, откроется истина, и иностранный язык польется ко мне в голову, но нет… У людей вокруг, так же как и у меня, пропадала мотивация, терялся интерес, многие занятия и вовсе прекращали. В очередной раз я сказала себе «Хватит!» и позвонила напрямую директору языкового центра, где я в тот момент занималась, и задала ему логичный вопрос: «Почему в группе среднего уровня (не продвинутого) вместо того, чтобы реально повышать уровень знания языка, улучшать грамматические конструкции, мы читаем тексты, на перевод которых дома у меня уходит по 5 часов?» Второй вопрос был более прямолинейным: «А кто-нибудь тестирует материалы, по которым мы занимаемся, на предмет соответствия нашим знаниям».

Но и на этом я не остановилась. Я начала опрашивать знакомых и незнакомых педагогов на предмет коммуникативной, нелогичной и безрезультатной, как мне казалось, методики. Среди опрошенных только одна преподавательница сказала мне: «Я выбираю эти учебники (коммуникативные, конкретной фирмы), потому что я знаю как по ним преподавать и могу по этой методике научить». А что же ответили остальные? А остальные, опустив глаза, давали мне странные путаные ответы, что-то типа: «Ну, нас вот эта конкретная школа обязала»…

Вы чувствуете? В их ответах нет желания передать знания, научить, исполнить мечту. Они преподают именно так, а не иначе, потому что так принято. Не знаю, как вам, а мне очень хотелось посадить этих преподавателей за парту к ним же на уроки, только немецкий заменить, скажем, на китайский. Да еще и условие поставить более жесткие, такие как были у некоторых ребят в моей группе: выходить на работу через месяц, уезжать с любимым и единственным в его страну, лечение и прочее.

Возможно, кто-то задаст мне вопрос: «А где же здесь токсичность?» Отвечаю. По моему скромному мнению, преподаватель не должен быть закрыт на прием. Когда он видит, что из-за конкретного учебника или темы, или параграфа студенты начинают скучать, полностью бросают обучение, теряют веру в себя – он должен взять ответственность, потому как ответственность за чью-то мечту лично для меня сравнима с ответственностью за жизнь.

Вот и подошли мы к нашей тройке «лидеров». Возникает вопрос: «Что же может быть хуже преподавателя, который ничему не учит и знаний не дает?» Ответ весьма нетривиальный: преподаватель, который мало чему учит, но при этом заставляет вас думать, что учит многому. Такой вот тип преподавательского газлайтинга.

Пример: человек занимается иностранным языком, делает упражнения, слушает диалоги, а прогресса, по его собственному убеждению, все нет и нет. Так проходит месяц, второй, полгода... И, наконец, в нерешительности преподавателю задается вопрос: «Почему я не чувствую прогресса? Вроде бы занимаюсь-занимаюсь, но слов мы новых не берем, как будто все по кругу бегаем». И вот тут преподаватель торжественно произносит: «Да что вы! Прогресс есть, и он очевиден!» Человек начинает сомневаться в оценке своих знаний, верит педагогу и снова ходит и ходит, и платит деньги, и делает упражнения… А потом вдруг в компанию, в которой работает этот самый человек, приезжает иностранная делегация. И вот что странно!

Прогресс-то, по словам педагога есть, а вот двух слов с приехавшими гостями связать бедолага не может, как будто и не занимался вовсе. «Может мне кажется или все-таки не кажется, что мне кажется?» Ну, тут мои постоянные читатели все поняли. Статью про «мне кажется» и нарушенный эмоциональный компас обсуждали не раз. Вывод, как всегда, тот же: «Когда тебе кажется – тебе не кажется!»

И вот об этом типе писать будет действительно сложно, потому как несмотря на то, что прошло уже три года, я до сих пор иногда спрашиваю себя, правильно ли сделала, что ушла от нее тогда или стоило потерпеть?

Познакомили нас наши общие друзья – еще бы, как бы по-другому я бы вышла на след внучки ученого с мировым именем. Но главное даже не это, а то, что в отличие от многих других преподавателей, она искренне хотела меня научить... Да, впрочем, не только меня. Огромная 9-комнатная квартира в сталинском доме была завешана фотографиями бывших учеников. Некоторые фотографии были довольно потрепанные и старенькие. Неприметные черно-белые лица сменяли моментальные снимки Kodak конца 90-х. В общем, было видно, что не одно поколение ребят было благодарно той преподавательнице за немецкий, да и она, впрочем, хранила бережно кусочки прошлого своей преподавательской молодости.

Учебники – это отдельная тема. Они были ее, авторские, структурированные и интересные. Материала давалось много и по делу. Ну, казалось бы, можно ли желать лучшего преподавателя?

Но было у нее одно «но». Точнее, наверное, не у нее, а у меня – я почему-то с самого первого урока ей очень сильно не понравилась. И урок за уроком, месяц за месяцем я методично выслушивала фразы, которые никогда не позволяли говорить даже некоторые невзлюбившие меня одноклассники. Например, что я разговариваю со странным «говорком» (при этом она так мило улыбалась и говорила, что интересуется только с филологической точки зрения), что иногда я похожа на младенца, и это не идет моей внешности.

Она говорила еще много чего, а я сидела и слушала. Сидела, терпела и слушала... Три месяца просидела, пока однажды ее комментарий совсем уже был, что называется «за гранью дозволенного». Терять как педагога я ее не хотела. Поэтому в довольно спокойной форме попросила ее просто не обсуждать мои личностные, так сказать, особенности на уроке, потому как во всем остальном она устраивала меня на 200%.

Помню, она ядовито улыбнулась и ответила: «Это мои уроки и мои правила! Или так, или никак!»

Я помню, как сомнение разлилось по всему телу – я не хотела терять педагога, которого нашла с таким трудом, но и слушать о том, что принадлежу к низшей касте, тоже больше не смогла. Это было невыносимо.

Прямо посередине урока я встала и тихо ушла.

Сейчас речь уже пойдет не о моем немецком (на немецком я уже говорю на приличном уровне, нормального педагога я в итоге все-таки нашла). Здесь я хочу поведать вам одну сказку. А выводы... выводы вы делаете сами.…

Итак, в некотором царстве жила была одна маленькая девочка, и ее мама была учительницей рисования. Девочка была доброй, послушной и умной. Она с детства любила много читать и играть на фортепиано. А ее мама была общепризнанным блестящим педагогом по имени Знайка Всезнановна Знающая.

Ученики Знайки Всезнановны становились лауреатами конкурсов и соревнований, родители поджидали ее после уроков, чтобы выразить благодарность. Да что уж там говорить, в свою работу вкладывалась Знайка по полной. Но вот как только пересекала Знайка порог собственной квартиры, где ее к ужину ждала ее 12-летняя дочка, Знайка Всезнановна как будто становилась другим человеком.

Лицо Знайки Всезнановны скрючивала уродливая гримаса, на котором при виде дочери можно было прочесть только одно чувство — омерзение.

Как только ни называла она свою маленькую девочку каждый день: и «бомжом об****ным», и «проституткой привокзальной», и «тварюгой конченой». И все это делала настолько регулярно и естественно, что если бы однажды она назвала бы дочь по-другому, возможно, они обе бы не смогли дальше продолжать разговор.

Цветы и конфеты на 8 марта, огромные коробки с подарками на День Учителя, бесконечные грамоты и благодарности — все это были лишь ничтожные крохи той любви, которые получала Знайка каждый день, год за годом от своих учеников и их родителей.

А девочка росла и росла. Она быстро повзрослела, завела себе взрослых умудренных жизнью подруг и всячески пыталась оградить себя от общения с мамой. Но вот тут-то и начали происходить чудеса. Знайка дочь свою из-под своего тотального контроля отпускать как будто не хотела. И всякий раз, когда девочка наряжалась или радовалась своим успехам, Знайка тут же отрезала: «Да кого ты из себя возомнила? Думаешь самая умная что ли? Да тебя хвалить-то нечего! Ты меня слушай, кто тебе, кроме матери-то родной, правду скажет».

Девочка не знала, что делать. Она пыталась выяснить у папы и у маминых подруг, почему же ее мама так обращается с ней, но находила не ответы, а стену непонимания: «Да что ты преувеличиваешь, девочка! Да быть такого не может! Ну мама, ну критикует! Да прекрати! Не занимайся фигней!»

Так и жила девочка до 32 лет, пока однажды не споткнулась и не упала на дно темного колодца. А колодец тот вел в лабиринт. Ответишь на вопрос – проходи, не ответишь – будешь еще сидеть тут годами. И нашла все ответы девочка, и вышла из лабиринта. И не осталось в душе ничего больше плохого, кроме поломанного детства.

К чему я написала эту статью? Начался учебный год, и родители доверяют своих детей в руки учителей. Но не всегда это можно делать. Находите время общаться с педагогами, слушать своих чад и делать выводы, чтобы из вашего ребенка не воспитали сплетника, глупца или неудачника.

Всем желаю успеха и легкой учебы!